Лидеры

Сфера – древний артефакт забытых столетий, что скрыт был под толстым слоем камня и земли, секретов и тайн, крови и предательств. Занявшись истреблением себе подобных, набиванием карманов золотыми кронами, мы не заметили, что город, что окружает нас всех, хранит в себе неприлично много реликвий, что смогут помочь нам в борьбе с нежитью. Как жаль, что люди, желающие власти, готовы пойти на все – похитить один из немногих шансов на победу в этой неравной борьбе, дарованных нам древностью, ради собственной выгоды. Какая глупость, какая деградация, какое безрассудство… Что за человек, имея не затуманенный рассудок и ясный ум, готов обречь себя и других на верную смерть, в миг соблазнившись светящейся «безделушкой», значения коей он не знает? Арнольд Ротхер – лжец, достойный лишь четвертования. Именно он похитил реликвию столетий и, если судить по рассказам священников из церкви создателя, практически стер промышленный район с лица земли своими безрассудными действиями. Пришлось потратить более недели моего времени, прежде чем удалось найти этого идиота и вернуть украденное, даруя округу 017 шанс на жизнь. В конце концов, еще бы немного и, если верить словам священника церкви создателя, нас бы могло не быть. Порой жутко представлять, что жизнь твоя зачастую зависит от безумного незнакомца, который где-то, скрытый сотнями стен и пороков, способен одним лишь своим неверным поступком, коих, к слову, у безумцев не мало, уничтожить все, что тебе дорого. Сей происшествие было бы большой утратой и, быть может, решило судьбу смрадного Вальденгейта раз и навсегда, ведь вести войну без таких ресурсов как сталь и уголь – невозможно в наших реалиях. Мы говорили долго. Разговор с духовенством выдался тяжелым и душным, но, к счастью, не безрезультатным - я достиг желаемого. Церковь создателя, сговорившись с жандармерией, в некотором смысле, в коей был и я, нашла реликвию и забрала ее в свои казематы. Мне же удалось выбить согласие на совместное исследование реликта. Быть может, это наш единственный шанс на выживание, утерять который будет крайне прискорбно. Думаю, сей артефакт можно сравнить с надеждой сердца человеческого, пусть и одной из многих ее частей, которая, словно пазл древности, складывается из многих факторов. Потому нельзя по глупости отчаянной утерять этот небольшой кусочек веры в светлое будущее, ведь она - самое главное, что осталось у людей. Не золото, не сталь, не уголь и не древние знания, а надежда. Кажется, творится что-то отвратное. Я буквально чую кровь, порчу и скверну, что смрадом своим повествует о чем-то плохом. У ворот в опустошенный район я обнаружил багровые следы, кажется, где-то в глубине этого прокаженного места пытаются скрыть страшный секрет, что не должен быть виден глазу человеческому. Ныне я вынужден отлучится и проверить свои догадки – ныне непозволительно рисковать и закрывать на подобные знамения глаза. На том на сегодня запись и окончим. Выражаю огромную благодарность Recreant Templar , известной вам в роли Мауд, за создание атмосферного портрета персонажа, который, к превеликому сожалению, мне пришлось исказить! Вы сможете найти ее ВК по этой ссылке - https://vk.com/recreanttemplar

Я могу поклясться, что почувствовал его, когда стоял в рядах последнего дозора. Я могу поклясться, что раны, которые он оставил мне пятнадцать лет назад, уже давно обратившиеся в шрамы, взвыли, словно псы на лютом морозе, словно мученик, которого прижигают раскаленным докрасна металлом в казематах церкви Создателя. Мое сердце забилось в унисон с барабанами тревоги и смуты, что затуманили мой разум, что крепкая грибная водка старика Изекииля в «Старой преисподней» из округа 019. Каждый волос на моем теле встал дыбом, а с затылка, словно мерзкий слизняк, перепрыгивая на спину, пополз мерзкий холодок ужаса. Легкие мои сжала тревога, а разговоры о пиве, которые мне удалось завести в строю с хранителем веры, усохли на корню, перебиваемые спазмами дыхания. Ужас, страх, злость и желание убить – все это пронзило мое нутро, когда легкий ветерок Вальденгейта, смешиваясь с дымом, пылью, и далеким запахом гниющей плоти, принес мне еле слышимый отголосок смерти, отголосок, который я запомнил и вряд ли смогу забыть. Что крепкая рука кузнеца, тревога сжала каждою часть моего тела, я знал, что зверь, за которым я веду охоту половину собственной жизни, таится рядом. Кажется, я даже смог заметить блеск красных глаз в темном переулке неподалеку. Он был рядом, очень близко и одновременно далеко, отдаляемый могильным холодом и замогильной злостью, страхом, до сей момента таившемся в моем сознании, страхом, до сей момента маскирующимся за нечеловеческой злобой, которую я пытался изгнать из себя, избавляясь от всех четырех вампиров – жертв, павших от моей руки за время многолетней охоты. Я до сих пор помню, как истязал Ричарда – зверя в человеческой шкуре, прикончившего не один десяток людей во славу своих темных господ, почти ровно год назад. Я до сих пор помню, как рвал его кожу, черную, словно сажа, и плоть, сладковато отдающую нотками гниющего мяса, тупым крюком, что попался мне под руку на старой, заброшенной скотобойне. Я до сих помню, как он страдал за свои грехи, обливаясь темной, словно сама мгла разлома, кровью, как я пытался унять свою злобу, сравнимую лишь с невероятной яростью Древних Богов, раз за разом разрывая нечисть на части. Я до сих пор помню, что, выйдя в свет масляных ламп, освещающих ночные улицы города, не узнал себя в отражении лужи, оставшейся после недавнего проливного дождя. Вены мои вздулись, ноздри расширись раз, как мне кажется, в десять, кожа моя, доселе бледная от теней города, в котором приходится обитать, ныне была черной, словно сажа от пролитой крови вампира, а глаза мои будучи голубыми днем, как мне показалось, светились красным, замогильным светом, светом, что ведет мертвецов в вечные объятья пустоты. В зеркальной глади не отражалось человека, в кристально чистой воде, в которую я через миг, пропитанный ужасом увиденного, кинулся отмываться, был лишь зверь. Моя охота приближает меня к цели, но лишает человеческого облика, и нет этой вечной погоне конца, ведь нет дороге назад тому, кто решил шагнуть со стены Последнего Дозора вниз, и ведет она меня в тупик, темный, словно непроглядная гладь ночи, и безнадежный, словно взгляд человека, который в одиночестве умирает на телах своих боевых товарищей. Мне нет дороги назад… Я смог улизнуть, скрыться из взора людей, идущих на бой с нежитью к великим стенам Вальденгейта, от взора тех, кто шел, смотря в глаза смерти, я смог улизнуть, как делал это всегда. Быть может, кто-то осудит меня, ведь иной реакции на подобный поступок быть не может, однако я знал, что смерть ко мне близка так же, как и к этим рабочим, что облачались в побитые, окропленные засохшей кровью доспехи Последнего Дозора. Я чувствовал этот замогильный холод, когда укрывался в тени переулка, когда снимал расцарапанный латный шлем, имеющий несколько глубоких царапин от когтей того, кого и мне страшно представлять, когда натягивал на голову треуголку, что за долгое время стала для меня ближе, чем кто-либо на этом свете. Он был рядом, он знал, что я пойду на его поиски, а я знал, что следующие дни станут последними для кого-то из нас двоих, как мне тогда казалось. Я готов поспорить, что его обуревали такие же эмоции, что и меня, хотя, быть может, все это было для него не более чем затянувшейся игрой. Да, так и есть. Я помню, что он сказал мне, когда истерзал мое тело, когда, насмехаясь, слизывал мою кровь, черную, словно смоль, в ночном свете улиц, тьму которых разгонял лишь пылающий с треском дом, со своих когтей. Я помню и вряд ли когда-нибудь забуду. Я долго шел по темным улицам, пересекая один район за другим, влекомый сладким, пугающим ароматом смерти, я шел и с яростью убирал с дороги каждого, кто посмел встать у меня на пути. Орды крыс, низшие умертвия, пара грабителей, коим в темных улицах округа 019 удалось скрыться от мобилизации, коим захотелось поживиться в столь смутный час, набить свои карманы содержимым чужих сумок и рюкзаков. Я помню их лица. Я помню лицо коренастого мужчины в коричневом, кожаном плаще, помню цвет его глаз и старый, зашарпанный котелок, что был натянут на его голову. Я помню лицо молодого парня, которому, на вид лишь недавно исполнилось семнадцать лет, помню его рубашку, цветастые подтяжки, украшенные нелепым узором в виде зигзага, помню цвет его глаз, в коих через миг, как мы встретились в переулке, взрывом пороха смешался страх и сожаление, жажда жизни и вечная скорбь. Никто не имел права вставать на моем пути, потому, когда коренастый мужичок вынул из-за полов своего старого плаща заточенную до неведомой остроты бритву, я в миг вытянул из-за широкого ремня, который ранее принадлежал старому охотнику, свой верный пистоль и без раздумий отправил кусочек свинца, что весил все свои девять с половиной грамм, в зашарпанный котелок. Парень пытался было бежать, но жажда крови овладела мной, потому беглец свалился недалеко от своего сообщника, который, быть может, являлся ему отцом. Его нелепые цветастые подтяжки, украшенные забавным узором в виде зигзага, пропитались багровой кровью, а рубаха, которую постигла та же участь, была с двух сторон пробита моим мечом, острие которого невинно поблескивало в свете одинокой луны. Луна не осудит, она лишь молча взглянет, окинет тебя и произошедшее безразличным взором, улыбнется одними лишь уголками губ, безмолвно согласившись хранить твой секрет до скончания веков. Луна – лучший друг зверя… То был тревожный вечер. Трубы гудели в предночной тишине, изредка прерываемой лишь далеким шумом заводов, которые даже в эти тревожные часы не прекращали своей работы, ведь на стенах всегда нужны доспехи, всегда нужны рапиры, шпаги и мечи, всегда нужны пистоли, мушкеты и мушкетоны. Кто, как не рабочие предприятий способны удержать на плаву весь город в такое темное, промозглое время, поддержать Последний Дозор, укрепить веру в победу, выдав в руку фермера, который до сего момента и веса оружия не знал, хороший клинок? Пожалуй, лишь прекрасный повар, сготовивший в полевых условиях отменного, горячего рагу, рагу, что согреет тело и дух в моменты темных, замогильных ветров, ветров, вырывающих штандарты из рук воинов, кидающих свой взор в мглистые дали, скрывающиеся за бойницами, ветров, пронизывающих до костей людей, укутанных в самые теплые шубы. Герои, как не странно, скрываются среди обычного люда. Не стоит туманить свой разум, отдавая предпочтение памятникам минувших дней и рассказам о принцах из пыльных книг, стоит лишь поднять взор, да приглядеться, узреть рабочих, трудящихся у печей и станков на суточных сменах, узреть шахтеров, что, рискуя собственной жизнью, спускаются в глубины нашей тверди, динамитом расчищают свой путь, рискуя оказаться под завалами, узреть поваров, что вкусно кормят люд тем, что только можно найти на улицах Вальденгейта, а найти можно, поверьте мне, далеко не многое. Герои среди нас! Я шел молча, пересекая одну из множеств темных улиц ночного города, как спазм страха пробил мои легкие, принеся из тьмы, что таилась в трехстах метрах от меня, явный запах смерти, запах сладковатый, гнилостный. Я знал, что он рядом, а он знал, что рядом я. заброшенного дома. Могильный холод пронзил меня, словно стрела, а из непроглядной тьмы на меня взглянули тысячи мертвых, давно опустевших глазниц. Все они были рядом, я готов покляться, что среди великого множества мертвецких взоров были и те, что смотрели на меня не только с великой грустью, скорбью и печалью, а те, в чьих давно высохших глазах я увидел, нет, почувствовал, некую доброту и тихую, тлеющую во мгле радость. Тут были все, а среди всех, таясь в великой тьме, путь из которой найти поныне невозможно, были и мои давно усопшие родители с сестрой, а так же старый охотник – все люди, что были для меня дороги, все люди, после смерти которых я дал себе клятву не привязываться к кому-либо. Именно поэтому у меня до сих пор нет жены и верного друга, что сможет прикрыть мою спину в смутный час. Он отнимет и их, ведь для него это не более чем игра, целью которой является страдания одной жалкой пешки на шахматной доске, которой не видно начала и края. Красные глаза сверкнули во мраке комнаты второго этажа. Я готов покляться, что в звенящей тишине услышал мерзкий, хлюпающий звук его раздвоенных губ, которые расходились в улыбке. Спустя столько лет я встретил его – заветного зверя, ради которого и затевалась вся эта охота. С грохотом он спрыгнул с потолка, обнажая клыки, готовясь, как мне тогда казалось, окончить затянувшуюся игру. Нет, я не видел этого в непроглядной мгле, я чувствовал это всем своим нутром. Распахнув плащ, мне хватило пары секунд, чтобы отцепить от ремня верную лампу, механизмом высечь искру и швырнуть заветное светило на деревянный пол, разливая масло, что через мгновение заплясало языками огня, освещая помещение теплым, желтым светом. Он даже не колыхнулся, так и продолжал стоять всего в каких-то семи метрах от меня, безобразно лыбясь, сверкая желтизной своих клыков. Высокий силуэт, который, как и пятнадцать лет назад, с трудом помещался в комнате, упираясь головой в потолок. В темной, слабоосвещенной еще только разгорающимся огнем комнате, стояла высокая тощая фигура, чья кожа была цвета сажи, чьи глаза блистали в ночи, словно искры в раскаленном очаге. На правом плече красовался безобразный шрам, что оставил я ему когда-то в подарок, что поныне служит причиной для игрищ со мной. Наши гляделки длились долго – ни я, ни он не шли в атаку, ведь спустя столько лет мы встретились лицом к лицу. Он знал, что я набрался опыта, он знал, что игра в этот раз выдастся в разы интересней. Именно потому безобразная улыбка не слезала с его морды, именно поэтому он был рад видеть меня, а я его. После стольких лет мы стояли друг напротив друга и никто не спешил сделать первый шаг, ведь я собирался с силами и пытался побороть ужас от нахлынувших воспоминаний, пытался обрадоваться, что наконец нашел своего, ставшего родным врага, а он радовался тому, что плод его ужасных деяний окреп, что его игра привела к желаемому результату, что я, прогнив душой, стал похож на него, радовался, что вскоре ко мне придет ужасное осознание того, что Охотник -Томас Джекоби стал тем, кого стремился уничтожить большую часть жизни. В один момент мор спал с меня и я ринулся в бой, желая расквитаться с древним злом, ставшим для меня родным за столько лет, ведь не раз я чувствовал его холодный взгляд на своей спине, не раз ко мне приходило ужасное осознание того, что он мог убить меня в любой момент, что ржавая шпага, оказавшаяся у меня под рукой в нужный миг – совсем ну случайность. Не буду лукавить – бой длился чуть более часа. Он играл со мной, а я изо всех сил, собрав всю ярость, что долгие годы вскипала в моем нутре, пытался наконец поразить своего заветного зверя. Не раз он мог убить меня, наказав за ошибки, совершенные в пылу боя, но не делал этого. За все это время я нанес ему несколько серьезных ран, которые, как мне кажется, нанести себе позволил он сам. Он же не остался в стороне, теперь мое тело украшает несколько серьезных шрамов. Смех да и только… Грош цена моим навыкам. Когда ему надоело, когда я решил выхватить пистоль, вампир нанес сокрушающий удар, заставивший меня отлететь в дальнюю часть дома, который к тому моменту начинал пылать во всю. Я чувствовал жар, безумный жар, мои сапоги начинали обугливаться, а ноги, пожираемые пламенем, вздымались волдырями-ожогами. Так бы я и умер в далеком от родного дома округе 019, но он спас меня. Когда я открыл глаза, я лежал в куче мусора в отдалении от пылающего здания, а он, черным силуэтом разгоняя марево неозознанности, облизывая свои лапы, испачканные по локоть в моей крови, стоял рядом. Он так же безобразно улыбался, и прежде чем я провалился во тьму от боли, нахлынувшей в один момент, произнес несколько слов, которые я запомню, клянусь своим сердцем, до того момента, пока вампир не падет у моих ног. Но произнесу я их с насмешкой, глядя в эти кровавые, красные глаза. «Я оставлю тебе жизнь, ведь я хочу смотреть за твоими жалкими потугами забыть». Очнулся я через несколько дней у трактирщика Изекииля. Он выходил меня, ведь были мы старыми знакомыми, которые не раз обменивались услугами. Я смог ранить его, значит в один момент смогу и убить… Моя тропа ведет в никуда, но ведь много времени утекло с того момента, однако настоящий охотник никогда не остановится, пока добыча не рухнет у его ног, но я по сей день помню их лица, цвет их глаз, зашарпанный котелок и нелепые цветастые подтяжки с узором в виде зигзага. Я мог их не убивать, а просто отпугнуть пистолем, отпустить мальца, но я не сделал этого. Кажется, я не просто так почувствовал некоторое подобие родства к этой твари, а это пугает меня до дрожи, пугает больше, чем все на этом свете.

"Последний человек этого мира, что идёт по той тропе. Избавит нас от зла и уничтожит ересь. Его тяжёлая поступь будет оставлять следы на дороге из павших и лишь поля из трупов, ознаменуют его поход. Так услышь же наши молитвы. Последний в сером мире лишённом жизни. Услышь и прими их! Мы полагаемся лишь на тебя, спаситель и в тебя мы верим, и против легионов мы выставим - тебя одного. И когда несущий смерть придёт за тобой, не усташишься ты и примешь последнюю битву, да узришь всю мощь, тебе дарованную. Мы ждём тебя, о спаситель и мы вверяем тебе наши судьбы! И верим в тебя!" Усталый и унылый шаг ступал по разбитой дороге. Шёл дождь и вся одежда была насквозь вымокшей. Юноша шёл не смотря ни на что, а за ним лёгими шагами ступало дитя. Вдвоём они шли вдоль дороги и ничто на этом пути не смело им мешать. Но чем дальше они шли, тем темнее и тяжелее становился этот путь, тьма опускалась на плечи путников и каменная разбитая дорога сменялась дорогой кровавой. Виман ступил на земли тьмы и отчаяния, земли, где вся нежить вступала в полные свои права. Сама земля тут была будто живой. Кровавые лозы извивались тут и там, и тянулись к ногам путников, желая их задержать. Хоть и усталый, но уверенный Виман, всё ещё шёл вперёд... В этих землях нельзя было остановится. Засыпая в них, ты рисковал никогда больше не проснутся. Идти было необходимо, иначе сама земля забрала бы путника. Самому виману это мало мешало, но дитя быстро уставало и лишь из последних сил спешило нагнать охотника. Но помимо самой земли на пути почти не было преград и это настораживало охотника. Лишь глухая тишина нависала над слухом путников. Юноша вовсе не был рад этой тишине, она была будто не настоящей, такой тишины в мире не бывает. Всегда должна быть живность, птицы или хотя бы шелест травы, но не здесь. Даже самого ветра тут будто не было. Но нависшее напряжение в один момент рассеялось, когда перед путниками на пути встала фигура, схожая с человеком. К ней не тянулись лозы, и не пытались её оплести, даже наоборот, они будто исходили от этой фигуры. Она стояла и будто уже ждала путников. Длинные чёрные словно смоль волосы падали на лицо , плечи и спину, а из под них виднелись горящие красным глаза. Там где у людей был рот, у этой фигуры была неестественно широкая улыбка, почти до самых ушей. Но она не нападала, лишь смотрела как приближаются путники. А когда они подошли достаточно близко, инфернальный, неестественный голос, сотряс слух подходящих. - Смертные.... Дальше пути нет... Вы слишком далеко зашли, но если пойдёте дальше, встретите лишь смерть и отчаяние... - Фигура, тело которой покрывало подобие дворянского одеяния, стояла и смотрела на путников. Бледная словно пепел кожа и когтистые пальцы указывали на всю нечеловечность этого создания. Но охотник не воспринял предупреждение и пошёл дальше, его совершенно не заботили запреты нежити, он тут же достал свой клинок и попытался напасть на существо. Одним рывком охотник оказался рядом и занёс клинок для удара, но клинок не настиг цели, будто там никто никогда и не стоял. Фигура оказалась за спиной охотника и вновь начала говорить. - Резвый... Неужели захотел подратся? Не сегодня... Ты нужен им... - после чего фигура растворилась в воздухе, оставив в воздухе облако чёрных хлопьев медленно спускающихся на землю... Юноша выпрямился и убрал меч, после продолжил идти далее, за ним поспешило дитя. Так они шли ещё достаточно долго, пока на пути вновь что то не встало. В этот раз это была не фигура, а дух. Взгляд проходил сквозь него, а сам дух плакал и рыдал, прося о помощи. Затем появились ещё духи, их было огромное множество и все рыдали и просили им помочь. Кто то звал родителей, кто то детей или родных. Некоторые просили о помощи коммандиров и начальников. Множество титулов, постов, имён... Вся эта кокофония звучала невыносимо... Но все они были едины во мнении, все они хотели окончить свои страдания. Когда Виман подошёл ближе к ним, он не смог их коснутся, рука лишь проходила сквозь них и он решил что они ему не помеха. Сата со страхом смотрела на всех этих мучеников и прижавшись к Виману шла сквозь толпу, что бескрайними рядами стояла по обе стороны. И в один момент никого из них не стало... Вокруг перестали вится лозы, а под ногами оказался камень. И свет... Яркий красный свет падал под ноги наших путников, указывая путь... И охотник двинулся дальше. Свет привёл путников к башне, что стояла над всеми этими землями. У ворот той башни стояла та же жуткая фигура, что держала руки позади спины. Когда охотник и девочка приблизились к вратам, он открыл их. Всего одним движением руки приказал им отворится и те повиновались. Войдя во врата, охотник и девочка очутилисьв просторном тёмном помещении, которое освещали сотни синих огней. Впрочем, в помещении никого не было, лишь они двое и существо с жуткой улыбкой. - Меня зовут Равил. Приятно познакомится, дорогие гости. - он поклонился и в движениях его читалась некая грация. Виман было опять хотел его атаковать, ещё когда подходил к вратам, но не стал, помня прошлую попытку. - Мой господин желает вас видеть, и лишь это служит причиной, по которой вы так просто сюда дошли... Сейчас, когда путники были как никогда близко с этим существом, они могли видеть что его глаза необыкновенно широки, а улыбка зияет рядами острых зубов. Когда он говорил, он вовсе не открывал рта, будто голос исходил не оттуда, а прямо из головы самих людей. Так же у него не было носа. Совсем. Равил проводил гостей ко второму залу, который уже был более наполнен по сравнению с предыдущим. В этом зале стоял трон из костей, мечей и доспехов. Из подлокотников лилась алая густая жидкость, что бесконечным потоком стекала вниз. На седушке было продавленное в чьём то большом нагруднике, удобное седалище. А перед троном растиллался длинный красный ковёр. По обеим сторонам от ковра протекали линии из которых источался алый свет, будто барьер ограждающий путь к трону от остального зала, а по обеим сторонам находилось множество фигур. Всех их скрывала тьма, но инстинкты Вимана подсказывали, что все кто находился в Зале, были нечистью. Во всём зале был лишь один живой человек, и тот пришёл с ним. Как только ноги охотника и дитя ступили на ковёр, вокруг послышались сотни шёпотов, фигуры начали переговариватся и посмеиватся, пока на весь зал не разнёсся один стук, который тут же погрузил зал в полную тишину. Затем послышались очень тяжёлые и грузные шаги, которые с каждым новым становились всё тише и легче, пока наконец к трону сзади не подошёл... Человек... Или то, что выглядело как человек. Он обогнул трон и сел прямо на него. Это был пожилой, худощавый старик, что своими спокойными красными глазами посмотрел на Вимана и сказал, добродушным старческим голосом: - Так ты пришёл? Я ,право, думал что ты не дойдёшь... А ты ещё и дитя с собой привёл. Скажи мне, когда ты шёл сюда, ты знал что тебя ждёт? Ты ведь убил множество их собратьев - старик повёл рукой по левую сторону от своего трона. - Они могли бы злится на тебя, но по правде, большая часть тебя боится. Кто то, даже больше чем меня... - Я пришёл... За своим... - Виман указал на свою грудь, а затем холодным, безжизненным взглядом посмотрел прямо в глаза старика. - А ты не так прост. Не каждый может вот так посмотреть мне в глаза и не отвести после этого свой взгляд... Так ты за своим говоришь пришёл? Неужели ты про свою душу? Боюсь что здесь её нет... Я вовсе не бог юноша. У меня нет такой силы, что отобрала бы у человека душу. Я лишь наметсник, поставленный следить за теми, кого ваш народ зовёт Вампирами. К слову об этом, ты сократил поголовье моих слуг почти на полсотни, если не больше... Даже убил моего любимчика, Моргрима. Равил так же рассказал мне, что ты пытался его убить... Так с чего бы мне отпустить тебя отсюда? Может мне просто снять барьер и пустить к тебе скорбящих Вампиров, что желают твоей смерти? - старик улыбнулся ,хотя взгляд его наоборот принял угрожающий вид. - Делай... Как... Хочешь... - Виман стоял и смотрел на него всё тем же холодным взглядом, и неуклюже говорил. Затем он вдруг вспомнил что тут не один и оглянулся на дитя. Ему было не страшно за себя, но он никогда не хотел зла этому ребёнку, девочке что прижалась сейчас к нему и со страхом смотрела по обеим сторонам, туда где во тьме прятались десятки вампиров. - Как хочу? А если я хочу сам высосать твою кровь досуха? Или хочу сделать тебя одним из нас? Что ты на это скажешь? - после этих слов, старик будто что то вспомнил хлопнул себя по лбу - Ох, как же я мог забыть... Без души, ты ведь всё равно что тело без эмоций. Прости старика, я думал тебя попугать, но понял что это бесполезно... Ладно... Давай договоримся, я хочу опробовать твои силы, я слышал что ты убил даже Моргрима, а он мне был как внук... Сильный был Вампир, жаль что жизнь его продлилась всего четыре сотни лет, мог бы ещё жить да жить... Ну да ладно. Я дам тебе хороший меч, не пристало мне дратся в нечестной битве, ведь этой железкой ты мне и царапины не нанесёшь... Равил, подари нашему другу порядочный клинок. Рядом с Виманом будто из ниоткуда появился дворецкий и склонив голову протянул тому на обеих ладонях клинок, его лезвие было красным, будто состояло из крови, а рукоять была обита бархатом, который огибал какой то тёмный металл, что почти полностью поглощал свет вокруг себя. Когда Виман взялся за рукоять, они почти ничего не почуствовал, кроме того что клинок был очень лёгким. После того как клинок оказался в руках охотника, Равик тут же испарился. Старик протянул руку к трону и вытащил из него какой то меч. Он был чем то схож с тем что был в руках юноши, но отличался материалом, это был обычный стальной клинок, той же формы что и меч полученный охотником. - Ну, начнём... Ах да. Негоже втягивать в дуэль дитя... - старик повёл рукой и Сату отнесло за барьер. Рядом с ней тут же возникло несколько фигур, которые с необычайной скоростью приближались к ней, в свете барьера были видны красивые женские лица, они тут же сели рядом с ней и... На удивление охотника и самой Саты, одна из них обняла девочку и успокоила, другая начала гладить её по голове и приговаривать "Не бойся, мы тебя не тронем дитя", а остальные встали будто стеной,ограждая дитя от остальной толпы. После увиденного, охотник отвернулся, лишь краем глаза подметив странные одеяния женщин, что были похожи на одеяния горничных. Сам Виман не знал как выглядят горничные, поэтому не понял что это были за женщины. После того как он повернулся, он сначала медленным шагом, а затем бегом, направился в сторону старика, который встал выставив в сторону Вимана меч. Немного не добежав до вампира охотник тут же сместился в право и занёс клинок для удара, но не успел он его нанести, как старик уже начал уклонятся. Юноша успел это заметить и тут же сделал шаг назад, останавливаясь и гася инерцию, после чего сменил траекторию удара, пытаясь настигнуть руку, в которой старик держал свой меч. Но старик был куда быстрее, он отбил удар гардой и отступив ещё на шаг, выгнул руку, направляя острие меча на Вимана. Когда кончик меча уже смотрел в грудь охотника, он не стал отходить, дожидаясь удара. Старик сделал выпад и в последний момент тело юноши сместилось в сторону, а меч в его руке взлетел вверх, отсекая руку вампира. Когда его клинок упал наземь, новая конечность не заставила себя долго ждать и старик ногой подкинул свой меч в воздух, перехватив его в месте, где держал секунду назад. К моменту когда клинок оказался в только что отрощенной руке, Виман уже начал свою серию ударов, вампир мог только уклонятся и парировать удары, а Виман лишь наносил удар за ударом, пытаясь прорватся сквозь защиту опонента. Спустя с десяток ударов, старик нашёл окно и смог очутится за спиной охотника, но не достаточно быстро, ибо Виман уже знал этот приём, он лишь сделал резкий разворот и его клинок настиг грудь старика, рассеча её от плеча до плеча. - Ха! Я то думал с тобой на человеческих мерках пофехтовать, но видимо ты куда быстрее обычных людей - промолвил старик и в этот момент Виман вдруг перестал видеть движения старика... Вампир стал двигатся куда быстрее, даже быстрее чем другие вампиры с которыми охотник раньше дрался. Теперь настала пора оборонятся уже самому Виману, он начал делать шаги назад, и в стороны, понимая что всего один удар лишит его жизни. Удары лились единым потоком, один за другим. За одну секунду, Старик совершал по 3-4 выпада,и лишь некоторые слегка задевали юношу, оставляя неглубокие раны, которые вряд ли могли понести за собой какие либо последствия. В какой то момент Виман погрузился в мысли, пока его тело двигалось на чистых инстинктах. Всего на долю секуны... Он вдруг увидел свою деревню вновь... Улыбки детей, хохот взрослых и улыбающуюся мать, что готовила у печи. Вся эта картина сменилась криками, огнём и кровью... Затем он вспомнил бой с Моргримом. Здоровяк был силён и мог бы убить Вимана, но по какой то причине охотник победил... Он попытался вспомнить, от чего у него появилось столько силы, которой хватало на целые гнёзда и отряды нежити... Сила... Сила происходившая из... Раздумья прервала серьёзная рана, которая настигла охотника. Плечо пробил клинок. Старик ухмылялся, смотря на охотника. - Да, ты и правда быстр и проворен... Я понимаю как умер Моргрим. Бедный мальчик... Пойми меня правильно, я не могу злится на тебя, ты защищал свою жизнь, но так же прошу понять , ты убил моего любимчика. Я возлагал на него столько надежд... - старик покачал головой, - А ты вот так загубил их... Тебе придётся стать его заменой... Увы... Но это так... Вампир схватил Вимана за плечи и оголил бледную шею в мгновение ока... Клыки впились в шею Вимана и начали сначала высасывать его кровь, а затем наполнять тело другой... Чужой кровью... Глаза юноши стали закатыватся, а затем веки накрыли их. - Эй, привет... - откуда то послышался голос... Юноша стоял посреди света... Вокруг был лишь свет и ничего более, а прямо перед ним стоял маленький мальчик с серыми глазами. Он смотрел на Вимана с интересом. - Привет... - Ты что, теперь станешь таким же как те, кто убил маму? - Да... Наверное стану... - А ты хочешь быть таким? - Нет... Откуда то издалека свет начал наливатся алым, в сторону говорящих приближалась фигура... Она была похожа на Вимана, но глаза её сияли Алым, а руки были безвольно опущены. У рта был кровавый след. Она неспешно шла за охотником. - Если не хочешь, тогда не становись. - Мальчик пожал плечами, - Мама ведь всегда хотела что бы мы были добрыми, а они злые. Я не хочу быть злым. А ты? - И я... Не хочу... - Виман посмотрел в сторону фигуры и потянулся за клинком... На его поясе оказался меч, полностью состоящий из света. Из того света который наполнял его разум и который заменялся кровавым. Охотник ухватил клинок и вытащил его из ножен, направив на фигуру. Затем рывком направился к ней ,готовясь нанести удар, после чего всего одним ловким движением, перерубил ей шею, отделив голову от тела. После чего он посмотрел на жидкость, что наполняла свет. Через мгновение, он рассёк свою ладонь этим мечом и капнул своей кровью в ту, что прибывала. И вдруг... Кровь вспыхнула ярко синим пламенем, а веки охотника распахнулись. Виман тут же сжал рукоять меча, который лежал в его ладони и перехватив его обратным хватом, воткнул его в тело старика позади... Зал сотрясли вздохи и воскики удивления. Как только клыки покинули его шею, охотник повернулся смотря своим холодным серым взглядом в глаза раненного старика. Тот схватился за живот и не мог остановить рану, она очень медленно затягивалась. - Что за? Почему ты не стал одним из нас? - голос звучал спокойно, даже раненный он не терял хладнокровия. - Я вроде сделал всё как нужно... Хотя... Ты же у нас не обычный. Хорошо... - Старик посмотрел на свой живот, который спустя минуту затянулся - Ты победил, охотник. И награда твоя, этот клинок... И ещё... - он встал и поправил своё изрезанное одеяние, - можешь остатся в этой башне на ночь. Благодаря Равилу, в здешних землях невозможно развести лагерь, а твоя жизнь теперь имеет некую ценность. Ты не просто смертный, ты отныне достойный гость... Ах да... Забыл представится. Меня зовут Корс. Я что то вроде Владыки Вампиров, но не до конца. Скажем так, я замещаю нашего отца, пока он занят. Он сказал что бы я сделал из тебя одного из нас, если ты будешь достоин, но как я посмотрю, тебе мои укусы нипочём, ты просто отвергаешь мой дар. Чтож, в таком случае, я могу лишь дать тебе ночлег. Ступай, охотник, да и я пойду. Равил тебе всё покажет. Ах да, он не так прост, так что не верь ни единому его слову. - Старик развернулся и отправился куда то за свой трон. После того как он ушёл, Виман глазами поискал Сату. Она всё так же стояла прямо у барьера, а рядом с ней сидели две женщины, которые утешали её. Глаза девочки были мокрыми, она явно недавно плакала. Прямо рядом с барьером появился Равил и щелчком раздвинул его границы. Девы, что заботились о девочке, поднялись и поклонились ему, после чего опустив головы, сделали шаг назад. Сата прошла за барьер и новый щелчок сомкнул стены барьера. Устрашающий дворецкий, провёл рукой в сторону Вимана, приглашая девочку к юноше. Она побежала в его сторону и обняла его, ни сказав ни слова. Равил же, лишь растворился и появился снова рядом с ними. - Комната для вас готова. Я могу просто перенести вас туда, если пожелаете. Если Корс решил что теперь вы его друзья и гости, то я, пожалуй, теперь и ваш верный слуга. - он поклонился, до этого устрашающий инфернальный голос, звучал шутливо и весело. Виман лишь коротко кивнул и сказал - - Тогда... Перенеси... Дворецкий щёлкнул пальцами и из под ног охотника и девочки тут же изчез пол, пару мгновений они висели в пустоте, вокруг них крутились тёмные хлопья, а где то за ними кто то плакал и кричал. Но спустя всего миг, они оказались в ухоженной хоть и темноватой комнате. Она была очень уютной и имела некие дворянские черты. Для охотника, который много лет провёл в пути, это была невиданная роскошь. Единственное что могло смутить в этой комнате, это отсутствие дверей. Окна же выходили на довольно живописный вид... Для нежити... Там ходили гиганты, что тащили за собой огромные плуги и вспахивали землю, за ними шли тысячи порабощённых людей, а над всем этим восседал наместник, что своей огненной плетью хлестал своих рабов, каждый удар этой плети отбирал не меньше десятка жизней. Равил подошёл к окну и сказал: - Ох, совсем забыл, что вы люди... Вам наверное нужен совсем другой пейзаж. - он щёлкнул пальцами и пейзаж сменился на обычное человеческое поле, в небе светило солнце, единственное что смущало в этой пейзаже, там не было никого живого, лишь природа и солнце. - Так то лучше. Ну, распологайтесь. Тут нет дверей, но вам стоит лишь назвать моё имя и тут же окажусь здесь, и смогу вывести вас когда пожелаете. Если вам что то понадобится , я тут же появлюсь. - Стой... Мне нужно... В путь. Её, оставь... А я должен идти... За ней. - юноша стукнул себя в грудь. - Ха, боюсь тогда вам придётся сразится с Древними Богами... Для этого вам нужен отдых. Но если вы с такой раной - Равил кивнул на раненное плечо - Собрались пойти в кровавые пустоши, то я несомненно могу вас туда перенести. Но боюсь тогда Корс будет недоволен и станет читать мне нотации. Поэтому для начала, хотя бы залечите свои раны. Наконец, за всё это время, голос подала Сата: - Дяденька... А... Те девушки... Дворецкий перебил её: -Ты про тех Вампирш горничных? Я хотел оставить дверь, что бы они могли здесь убиратся, но подумал что сюда смогут нагрянуть и более негативно настроенные господа... Мне бы не хотелось что бы вас убили во сне, поэтому я не могу их сюда пустить. Сата грустно опустила взгляд, понимая что так понравившиеся ей девушки, которые утешали её и защищали от толпы вампиров, сами являлись нечистью. Пожалуй что в этот момент радикальные убеждения девочки слегка пошатнулись. Виман же, пока Сата говорила с Равилом, сел на кровать и начал перевязывать свою рану. Когда он был доволен результатом, он рухнул на мягкую кровать и тут же уснул... Охотник очень устал и явно был недоволен исходом дня. Он бы с радостью убил всех вампиров за этим барьером, но не мог. Даже старика он осилил с огромным трудом. Но выспатся охотнику было не суждено. Во сне он вновь видел огонь. Вопли и крики, просьбы помочь и обвинение Вимана. Голоса винили его в том, что он выжил. Души убитых, терзали разум Вимана, будто он нёс эти души в себе... Эти души... Всегда будут с ним... Их крики никогда не стихнут...

Охотники. Всё время я пытался искупить повисшие надо мной грехи. Каждый свой день я посвещаю очищению Вальденгейта. Первым я схватился за оружие. Наша работа никогда не была благодарной. Церковь считает нас опасными, считает, что мы разносим скверну, что мы подвержены ей. Они боятся утратить своё влияние. Не подумайте, я всегда верил в создателя, особенно в самое трудное время, но никогда не доверял церкви создателя. Они видят, что обычные люди находят способы борьбы с нечистью, начинают понимать, что вездесущий эд контроль защитников не необходим. С каждым днём все больше людей называются охотниками. Многие из тех кого я встречал уже куда более эффективны чем израненный я. Большинство из нас, конечно, ведомы личным обогащением, но есть и те, кто искренне верит в очищение города. Жаль, что рассвет Охотников я уже не увижу. Слепота. В темнице жандармерии я встретил человека, безумца. Я пытался помочь ему используя хоть какие-то свои медицинские знания, эта мразь укусила меня, а я, что-ж, я разбил ему нос. Причиной этого безумия, как сказал мне Хваль, была некая сфера, которую они нашли там, где я привык работать. Взяв Эльгарда, единственного кто подходил под столь широкое описание - "учёный", мы направились на расследование. Эта экспедиция Стала для меня роковой, из-за неё я пишу это с громадным трудом. Мы нашли проход куда-то вниз, вглубь, древние сооружения, столь же великие как и город над ними окружали нас. Странности начались уже тогда. Лимитирующие камни, закрытый невидимым щитом проход, в общем всё то, что смело можно было бы назвать магией. Пробравшись через множество ловушек, мы прошли к древней библиотеке, где и случилось событие предрешившее мою оставшуюся жизнь. Прочитав древнюю книгу, я начал понимать, что слепну. Некое проклятие или ещё какая-либо древняя сила подействовала на меня. Я перестал видеть, но я прозрел. Истина. Меня ранили тысячи раз, но это... Потеряв зрение, я обрëл нечто большее. Я вижу мир каков он есть, он общается со мной, а я говорю с ним. Он страдает, изнывает от боли и вечно кричит. Мерзость заполонила его, мерзость кругом, мерзость в его сердце. Я чувствую это, чувствую страх, ощущаю отсутствие создателя. Он покинул нас, почти всех нас. Говорят, что на всё его воля, значит и на нечисть и на смерть его воля. Истина в наших руках, люди возглавят истину. Многие из нас пустились в пучину, сами стали походить на чудовищ, которых мы истребляем. Люди потеряли свой путь, пытаются найти его в политике, создателе или крови. Мы опустошены и слепы, я вижу. Охота начнётся по новому: либо мы, либо нас.

Вот и закончилась история Томаса Гримма. Мы с моими верными товарищами боролись с несправедливостью в этом городе, но мы оказались непонятыми и отвергнутыми всеми. Из всего этого я понял один очень важный урок, никому и никогда нельзя доверять. В этом и была наша самая главная ошибка, доверившись полковнику Хвалю он бросил и предал нас. Оказавшись на краю произвола, мы втроем пытались выполнить наш план, но увы наших сил было недостаточно. Как итог меня не стало вовсе, а брата повязали и бросили в решетку навсегда, последний же наш последователь - единственный кто остался, дальше ему придется без нас... Данный сервер оказался действительно интересным по сравнению с остальными RP-проектами, поэтому я благодарен всем тем, кто играл этим летом вместе со мной! — Наверное, это наш конец. — Конец? Нет. Наш путь не кончается смертью. Смерть — лишь продолжение пути, начертанное всем. Серая, как дождь, завеса этого мира отдёрнется, и откроется серебристое окно, и ты увидишь… — Что? Что, Гэндальф? Что увижу? — Белые берега. И за ними — далёкие зелёные холмы под восходящим солнцем.

Заговор раскрыт. Все наказаны. Время казней сейчас. Неужто раб забыл своё место?